"Спички с розовыми головками"

Дело прошлое. Можно и рассказать. Наказания можно уже не бояться. Давность и все такое...

На столе у моей первой учительницы лежал коробок спичек. Коробок как коробок, ничего особенного. Откуда взялся... И чего ей вдруг понадобилось его открывать - одному Богу известно. Но это случилось. И мир вокруг меня сузился вдруг до крайности и сфокусировался на диковинном явлении, не поддающемся пониманию простого советского первоклассника-октябренка. Или я еще не был октябренком? Сразу ли нас приобщали к вечным ценностям или подвергали предварительному испытанию временем? Надо вспомнить на досуге...

Спички в том злополучном коробке имели серные головки розового цвета! Их ценность в моих глазах мгновенно подскочила от одной копейки где-то до 500 долларов США или даже больше. Хотя, стоп. Знал ли я тогда о существовании долларов США? Наверное, нет. А вообще, о США? Наверное, уже да. Надо подумать...

В тот момент я, возможно, перестал соображать. Точнее, я соображал, но лишь об одном: как стать хозяином этого чуда. Я должен был обладать спичками, в этом не было никаких сомнений. А дурацкие вопросы типа "А зачем они тебе?", "Что ты с ними будешь делать?" и "Имеешь ли ты на них право?" не мучили мою юную душу.

Время, необходимо заметить, было продленочное, что-нибудь около трех часов дня, а в продленке правила поведения учащихся регламентировались не так строго, как во время обычного школьного урока. Ты мог встать из-за парты, пройтись вдоль ряда, перекинуться шуткой с одноклассником или сгрудиться с коллегами вокруг учительницы и вести с ней непринужденные беседы о том, о сем...

И вот я уже поднимаю крышку парты (ибо вставать с неоткинутой крышкой глупо и неудобно) и нетвердой походкой подхожу к учительскому столу, не отводя взора от вожделенного предмета, мирно отдыхающего рядом со стопкой тетрадей.

Мне больно вспоминать следующие полчаса своей тогдашней жизни, но из песни слова не выкинешь (даже если споешь вместо него "ля-ля", люди все равно поймут, какое слово имелось в виду). Так вот, в течение этого позорного получаса моя рука легла на стол и миллиметр за миллиметром тянулась к спичкам с розовыми головками. Другие части моего тела находились в движении, прикрывая тем самым медленно наступавшую - а для стороннего наблюдателя застывшую неподвижно - руку. Рука добралась до коробка, накрыла его, а затем так же медленно отправилась в обратный путь, сняла сокровище, зажала его и положила в карман. Нечеловеческое напряжение!..

Никто ничего не заметил!!!
Я ликовал. Я был на седьмом небе от счастья. Хотя... существовала ли тогда для меня такая эфемерная категория, как семь небес? Не уверен, не уверен.
Я внутренне прыгал до потолка и оглашал школьное здание победным криком Тарзана, не зная, какими словами и звуками можно выразить мой экстаз. (Ну, об экстазе я точно еще ничего не слышал).

Но что такое иметь вещь - и наслаждаться ею в одиночестве?
Кипучей ребячьей натуре противопоказано тихое счастье взрослого коллекционера. Конечно, мне требовались люди, которых бы восхитили МОИ спички, люди, которые бы позавидовали тому, что я - их обладатель!

Да, но ведь многие могли видеть эти спички у учительницы! Чёрт, проблема...

Вот бы оказаться прямо сейчас в другом городе, мечтал я, и чтобы ко мне подошли и спросили: "Мальчик, а у тебя спичек нет случайно?". И я совершенно спокойно, и даже как-то механически, не акцентируя на этом внимания, привычным жестом вытащил бы спички из кармана и протянул бы тем, кто спрашивает. Они бы открыли коробок - а там... Вот бы у них глаза на лоб полезли...

В общем, после недолгих раздумий, мой выбор пал на Андрея Прохорова. Или его Сергеем звали? Забыл. Все-таки тридцать лет прошло. (Блин! БЛИН!! Неужели ТРИДЦАТЬ?!)
В школьном коридоре я, улучив момент, отозвал его в сторонку и, соблюдая конспирацию и призвав его к тому же, с гордостью продемонстрировал спички с розовыми головками - вот они, одна к одной, совершенно сказочного цвета, притрагиваться жалко.

Мой приятель все понял и отреагировал молниеносно:
- Отсыпь половину. А то я расскажу, как они к тебе попали. Нет, лучше отдавай весь коробок. Да.

Я не отверг гневно его предложение, не плюнул ему в рожу, не послал подальше (я еще не умел) - я покорился. Я знал, что поступил ужасно, украв спички у другого человека, но то, как поступил Андрей (нет, наверное, все-таки Сергей), было гораздо гнуснее, подлее, бесчеловечнее.

Сегодня, когда я вспоминаю об этом эпизоде, мне кажется, что все это происходило не со мной, а с другим человеком. Я будто бы вижу все со стороны. А может, то был настоящий Я, а эти строки написаны каким-то не известным мне дядькой? Пойду, подумаю...

Июль 2002