Прочитал на днях воспоминания одного дядьки об этой игре на деньги, через которую, я уверен, прошли все, кто посещал среднюю школу (насчет девчонок ничего сказать не могу, а вот пацаны в трясучку играли все поголовно). Его история показательна и поучительна, да к тому же талантливо изложена.Кто захочет ее прочесть, тому сюда .

Трясучка накрыла нас в шестом классе. Психологи, посмотрев на нашу игру, сказали бы о каждом играющем, что по нему можно уже увидеть будущую модель его поведения, особено в части его взаимоотношений с деньгами. Азартные уже были азартными, пофигисты уже были пофигистами, везунчики как отметились в ту пору, так и пошли по жизни в обнимку со своим везеньем, а из неудачников получились-таки впоследствии лузеры. Ловкачи и простаки, ведущие и ведомые, начальники и подчиненные, решительные и робкие - все были видны как на ладони. А какое умозаключение тогда можно было сделать обо мне? Вдумчивый? Трудно расстающийся с деньгами? Не везунчик, точно, но некоторая легкость, наверное, просматривалась...

Карманные деньги у меня, конечно, были. (Боже, ЧТО мы тогда называли карманными деньгами?). На них и играл. Самая крупная игра, свидетелем который я был, но сам не участвовал - на железные рубли. Отважиться на такое я бы не посмел. Моя игра была на 10-15-20 копеек, редко когда доходило до 30-40 копеек.

"Трясли" не только на переменах, но, бывало, даже в классе, когда шумно - просто брали шапку-ушанку и клали монетки туда. Гоняли нас, конечно, заставали врасплох, вызывали родителей и разбирали на совете отряда. Дети привыкали к лицемерию уже тогда: активисты, гневно осуждавшие тех, кто попался, могли сразу же по окончании собрания сыграть с ними партейку-другую. И понимали это все без исключения. Но делали вид, что да, чтожтакое, какжежтак.

Именно тогда я впервые не только увидел, но и на себе ощутил, что такое денежный долг и к каким последствиям он может привести.

В тот день мне фантастически везло. Никогда раньше и никогда позже я не помню за собой такого везения. Я выигрывал в 9 случаях из 10, все время ждал, что это когда-нибудь прекратится, но день продолжался, а я все выигрывал. Карман моих школьных брюк раздулся от мелочи. Игорь К., болезненный мой одноклассник, в тот день успел проиграть мне 60 копеек - все, что у него было, и предложил сыграть на 60 коппек сразу, но в долг. То есть, мы играли моими деньгами, и если выиграет он - он заберет у меня 60 коппек, а если я - то он мне будет должен. Выиграл я. Потом мы сыграли еще раз, и опять я вышел победителем. До того, как прозвенел звонок на урок и мы пошли на последний урок, он успел продуть мне трешку или даже больше - деньги по тем временам и для такого возраста неподъемные.

После уроков он подошел ко мне и сказал:
- Давай замнем!
Я не понял и переспросил:
- Давай что?
- Ну, забудем о том, что я тебе должен.

Я заволновался, понимая, что от моего решения, в общем-то, мало что зависит. Кого я призову в свидетели, если что? Кому пойду жаловаться, если он не сможет отдать (или решит не отдавать) мне мои деньги? Не родителям же, не учителям!
Я сказал, что не готов прощать ему долг - и он скис. По нему было видно, каким тяжким бременем лег на него этот долг. В этот день между нами пролегла пропасть или, наоборот, выросла стена. Он вел себя так, как сегодня ведут себя "настоящие" должники - избегал встреч, выдумывал отмазки, клялся, что завтра отдаст... Не могу вспомнить, вернул он мне деньги или нет. Наверное, да. В любом случае, они тогда не сделали меня счастливее.

Правильно ли я тогда поступил, я до сих пор не знаю. Должен ли был я проявить великодушие (и дать слабину)? Или он должен был пройти через танталовы муки, чтобы, возможно, в будущем держаться от подобных ситуаций подальше?

Мораль? Ее не будет. Я не могу сказать, мол, не дай Бог ваш ребенок будет в каком-то возрасте играть на деньги. Как не могу сказать, мол, пусть себе играет сколько хочет. Видимо, это опыт, который должен познать каждый, как познали его в свое время мы. Видимо, испытание деньгами в раннем возрасте добавляет какой-то фрагмент к восприятию картины мира, которая, оказывается, вовсе не так идеалистична, как казалось нам раньше.

Геннадий