1.
Я тогда был второклассником. До Нового года оставалось недели две, и все мы жили в предвкушении праздника. На витринах магазинов уже появились надписи "С Новым годом!" и снеговики, нарисованные, как мне тогда думалось, зубной пастой, самодельные снежинки, которые, видимо, вырезались из чистых тетрадных листов самими продавцами, гирлянды и «дождики», сохраненные с прошлых новогодних праздников.
На дорогах лежал, борясь за свою жизнь в условиях привычной для узбекской зимы оттепели, раздавленный машинами снег. Небо хмурилось грозно, тучи едва не касались крыш домов, и время от времени нам в буквальном смысле выпадало счастье – в виде густого снегопада. Под падающим снегом мы любили стоять, запрокинув головы, вылавливая разинутыми ртами снежинки или целые хлопья, опускавшиеся вниз по замысловатой траектории. Наметишь себе снежинку – и подстраиваешься под нее. И далеко не всегда удается ощутить на языке ее мягкий холодный укольчик.
Совсем не много нам тогда нужно было для счастья.
Если не шел снег, мы слонялись по двору, выдумывая себе какие-нибудь игры. Кое-где влажная земля еще проглядывала сквозь снежный покров, и можно было играть в ножички. Мне это дико нравилось, потому что тогда у меня явно был талант: нож слушался меня так, будто я с ним родился. А что может быть важнее для 8-летнего мальчишки, чем одерживать победы в дворовых играх!
Скамейки, сиденья качелей, "центрифуга" - все было мокрым и не годилось для игр. О футболе в такую погоду даже думать не приходилось. А короткий "хоккейный" период еще не пришел. Можно было еще поиграть в арке в "двадцать одно", мячиком о ржавый цоколь давно разбитого плафона (а может, просто лампочки). Но там сразу выскакивала на улицу несчастная молодая мама, осатаневшая от звука мяча, попадавшего в разболтанный цоколь. Еще вариант – пострелять по банкам из рогатки, но и тут особо не разгуляешься, всегда в самый неподходящий момент откуда-то выныривали взрослые и принимались громко нас стыдить, а то и отбирали наше драгоценное оружие.
Меня тянуло в клуб ("дом офицеров"), там можно было перекантоваться в читальном зале библиотеки, листая подшивки журналов "Крокодил", "Физкультура и Спорт", на худой конец "Советский экран". Или пойти на детский сеанс в 16:00, посмотреть кино или сборник мультфильмов. Билет стоил 10 копеек и, чёрт, это зачастую было препятствием! Далеко не у всех и далеко не всегда находилась требуемая сумма, по тем временам и для того контингента, о котором я рассказываю, весьма немаленькая…
2.
Иногда – особенно в предпраздничные дни – на сцене клуба выступали коллективы самодеятельности, устраивались встречи с интересными людьми, давались концерты, приглашались артисты или театральные коллективы. Нас, школьников, приглашали на такие мероприятия, и это было, если не ошибаюсь, бесплатно.
И вот нас опять позвали в клуб. В этот раз приехал цирк. Эквилибристы, жонглеры, клоуны – всё было здорово. Больше всех мне понравился огромный белый попугай, который за конфетку кланялся, говорил то "Попка дурак!", то "Кеша хороший", еще что-то произносил, свистел и даже, кажется, пел.
Но гвоздем программы, несомненно, был фокусник. Мы как завороженные следили за тем, что он вытворял, и каждый, наверное, представлял себя на его месте. Фокусник иногда приглашал кого-нибудь из зала для участия в номере, и мне так хотелось поучаствовать, я так тянул руку, чтобы меня вызвали на сцену!
С высоты сегодняшнего дня я понимаю, что фокусы у того мага-чародея были не такие уж замысловатые, можно сказать, детские. Но тогда-то все воспринималось по-другому! Мы же и были детьми! Одному из довольно примитивных фокусов – "затирание монетки" - суждено было сыграть в моей жизни большую роль.
3.
Рядом со мной на том представлении сидела моя одноклассница Таня. Мы с ней то и дело обменивались впечатлениями. Увидев, как монетка у фокусника «растворяется в руках», исчезает прямо на глазах изумленной публики, я, рисуясь, сказал: «Ну, я так тоже умею! Потом тебе покажу!».
Зачем я так сказал, я не знаю. Ничего я не умел. Но сказано это было весомо, и она о моем обещании мне вскоре напомнила.
К стенке она меня приперла в школьной раздевалке.
Отступать было нельзя, и я спросил:
- Есть монетка?
- Вот, 10 копеек, - она протянула мне "десюнчик".
И я в импровизационной манере «втёр» монету в ткань моего мешка для сменной обуви.
Каким чудом мне это удалось сделать, я объяснить не могу. Как-то оно само так случилось, что монета оказалась у меня в кармане брюк. Я твердо знал, что это произошло незаметно, пока руки мои, в промежутках между «втиранием», выписывали в воздухе большие и малые круги и метались из стороны в сторону.
Таня захлопала в ладоши:
- Здорово! Давай еще раз!
- А всё, - сказал я. – Нечем!
- А где мои 10 копеек?
- Так ведь я их "втёр".
Звучало это так убедительно, что я сам, кажется, в это поверил.
На меня были устремлены глаза только что мной обманутого – нагло обманутого! – человека, и в них одновременно читались и недоверие, и непонимание, и упрек, и ужас потери. Я выдержал этот взгляд и, желая показать, что если у нее есть подозрения, то они беспочвенны, вместе с ней стал усердно искать монету. Монеты не было, она спокойно лежала в моем кармане.
В тот же день я без угрызений совести «отоварил» отобранные деньги: купил в магазине и съел картофельную «Соломку», она стоила ровно 10 копеек.
4.
Совесть проснулась уже вечером. Сначала она меня просто спросила: «А ты не жалеешь о том, что сделал?». А потом мучила долгие недели и месяцы, если не сказать – годы.
Сегодня, когда о тех далеких временах я могу судить беспристрастно, мне уже легко назвать свой поступок подлостью. Да, это была самая настоящая подлость. И единственное, чем я могу ее оправдать – своим малым возрастом, незрелостью, дуростью своей.
Но вот что я думаю: может быть, каждый человек должен пройти через это один раз (чем раньше, тем лучше), чтобы получить прививку от подлости на всю оставшуюся жизнь?
2014 г.
