В апреле 1975 года нам, четверым второклассникам ташкентской школы №161, пришла в головы блестящая идея: скинуться и купить на четверых настоящий мопед. Мы бы по очереди ездили на нем по дворам, а когда кому куда-нибудь надо поехать далеко - к примеру, на рыбалку - разрешали бы пользоваться одному из нас весь день. Мы бы хранили мопед в подвале под замком и бережно к нему относились: смазывали подшипники, подтягивали гайки, вовремя заливали масло и бензин. Ну, в общем, вы понимаете...

Дело оставалось за малым - за деньгами. Их не было. Просить у родителей бессмысленно, это ясно как день. Заработать невозможно, времена еще не те. Поэтому четыре светлых головы решили считать накопление единственным законным способом раздобыть нужную сумму. Сэкономил на школьном завтраке - положи 10 копеек в общую кассу. (Почему в качестве валюты вклада выбрали монету достоинством 10 копеек, вы сейчас поймете.) Нашел пустую пивную бутылку - сдай ее и отложи вырученный гривенник на покупку мопеда.

Деньги придумали складывать в бутылку из-под шампанского, которую предполагалось закопать в потайном месте стоймя таким образом, чтобы даже ее горлышко не выступало над поверхностью земли. Получалось что-то вроде крохотной норки, которая прикрывалась дощечкой и засыпалась сухой листвой. В горлышко-"норку" идеально проходили именно "десюнчики". Монеты большего достоинства не помещались.

С большим энтузиазмом мы принялись ежедневно бросать мелочь в наш банк. Объединенные секретным замыслом и оттого безумно гордые, мы ни разу не поссорились по поводу того, кто больше, а кто меньше кладет денег в копилку. Логика была простой: чем больше сможешь положить, тем быстрее сбудется мечта. Что касается способов достижения, то здесь приоритеты расходились: мне нравилось сдавать найденные на улице пивные бутылки, другие экономили на еде, а Олег С. еще потихоньку доставал десятикопеечные монеты из домашней копилки - тоже бутылки из-под шампанского. Он, кстати, и выступил с идеей о бутылке.

Сначала по нашим прикидкам выходило, что к исходу лета нам удастся набрать необходимую сумму. Мопед стоил что-то около 50 рублей. Если каждый из нас будет вносить по 10 копеек в день (а ведь можно и 20, и 30), то в неделю это уже 3 рубля (плюс-минус), в месяц - больше червонца. Однако скоро стало понятно, что в наши первоначальные расчеты закралась ошибка. Мы не учли, что летом мы разъедемся кто куда: я, скажем, уезжал на два месяца на Украину, мои приятели тоже надолго оставляли отчий дом, и лишь одному из нас предстояло провести каникулы дома, что называется, безвылазно. Но мы не унывали. Не теперь, так после. Может, так даже и лучше. Уж за зиму-то мы точно не напрягаясь соберем 50 целковых, даже больше.

Пока не наступило лето, ни у кого из нас ни разу не возникла идея присвоить часть денег. А ведь сделать это ничего не стоило. Наши морально-волевые качества не знали изъяна.

Правда, с каждой неделей энтузиазма становилось все меньше. Долгосрочные проекты - суровое испытание для восьми-девятилетних мальчишек. Осознав, что конечная цель отодвинута на несколько месяцев, мы переключились на более реальные вещи, из которых состояла наша жизнь.

Однажды, еще в период бешеного энтузиазма, между нами возник спор: тратить ли деньги на марки, или отказывать себе в этой слабости? Или, например, если родители дали тебе рубль на марки, а ты потратил 80 копеек, то должен ли ты положить 20 копеек в казну или обязан вернуть родителям сдачу? Речь шла обо мне. Я считал, что марки необходимо вывести за рамки предприятия, другие настаивали на пополнении казны. Чем закончился спор, я забыл, да это и не так важно. Кажется, я победил, но с уверенностью сказать не могу. Важно, что механизм принятия решений, до той поры работавший безотказно, впервые дал трещину.

В другой раз мы поспорили о том, должен ли человек с утроенной силой "зарабатывать" деньги, если он пропустил несколько дней по болезни. Сошлись на том, что нет, не должен.

Еще через пару недель мы стали замечать, что у нас случаются "пустые" дни. Вечером вдруг выяснялось, что никто сегодня не сделал вклада. И у всех на это имелась какая-то причина.

Потом кто-то из нас не выдержал и проболтался о нашем плане Платову, пригласив его в партнеры. Платов был на три года старше нас, но участвовал во всех играх наравне с другими. Это было началом конца.

Конец у этой истории, как вы могли догадаться, печальный. Деньги были банальным образом просажены в июне на мороженое. Не то, чтобы мы совсем отказались от идеи накопить на мопед. Просто в ходе уличных игр кто-то (порой и я сам) предлагал съесть по порции, и мы бежали к тайнику, доставали оттуда 20-30 копеек и шли за пломбиром, не особенно заботясь о провале всего плана. Однажды, когда, в очередной раз выкопав бутылку, мы обнаружили на ее дне всего несколько монет, мы поняли, что с мечтой можно смело распрощаться. И высыпали оставшееся, разделив по справедливости между собой.

Справедливость, строго говоря, не имела места. Кто-то, не помню кто, ввиду личного отсутствия вообще пролетел. Ему ничего не досталось. Дырка от бублика, так сказать.

Но когда мы, наконец, собрались полным составом, мы поступили по-мужски: обсудив все без скандала и криков, мы поклялись больше никогда не обманывать друг друга. Подняли к плечам руки, подобно тому, как это делали индейцы племени сиу и как это позже сделали двое друзей в художественном фильме "Валерка, Рэмка плюс...", сказали "Хук!" и закрыли эту бесславную, но поучительную страницу собственной биографии.

ноябрь 2003